Признаюсь, я не без удовольствия ощущал громоздкую тяжесть кольта, который меня заставил взять шериф. Эбонитовая рукоять успокаивающе выглядывала из правого кармана моей куртки. Коридор начал петлять, отклоняясь то вправо, то влево. Комья земли наконец перестали попадаться под ноги. Изображения на стенах обрели отчетливость, и я с непроизвольной дрожью разглядывал жуткие фигурки, похожие на те, что покрывали корпус цилиндра. Порывы сквозняка и невидимые руки ни на секунду не оставляли меня в покое, подталкивая, теребя, раскачивая на плече сумку с инструментами. На одном из поворотов мне показалось, как в луч фонаря ступила какая-то бесплотная фигура, напомнившая мне стражника на вершине кургана.

Опасаясь галлюцинаций, я решил сделать небольшую остановку. Не хватало только спятить, и это в момент, когда я стою на пороге величайшего открытия!

Бог мой! Теперь я раскаивался, что выбрал для привала именно это место. Вместо желанного успокоения я пришел в еще большее возбуждение, разглядев маленький предмет, откатившийся к стене несколькими ступенями ниже меня. Вне всякого сомнения, отверстие, через которое я проник под землю, было скрыто от человеческого взгляда многие поколения: на это ясно указывали слой почвы и крепкое переплетение корней растений. Однако предмету стены едва ли был старше моего поколения! Электрический фонарик, точно такой же, как и мой, лежал у меня под ногами. Бурая ржавчина покрывала корпус, стекло потускнело – однако ошибиться было невозможно. Спустившись на несколько ступенек, я поднял его и обтер о полу куртки. К корпусу крепилась никелированная пластина с выгравированными фамилией и адресом; я с замиранием сердца разобрал потемневшую надпись: "Джес К. Вильямс, штат Массачусетс, Кембридж, СанТрау-бридж, 17". Это было все, что осталось от двух археологов, исчезнувших 28 июня 1915 года. Всего тринадцать лет назад, а мне пришлось раскапывать слой нескольких столетий! Каким же образом фонарик попал под землю? Может быть, существует еще один выход… или следует принять в качестве объяснения сумасшедшую идею о дематериализации и рематериализации?

С этого момента сомнения и ужас прочно поселились в моем сердце. Словно околдованный, я спускался все ниже и ниже по лестнице, казавшейся бесконечной. Есть ли у нее вообще конец? Зловещие барельефы на стенах с пугающей точностью воспроизводили подземный мир, каким он описан в рукописи. В первый раз я серьезно спрашивал себя, стоит ли продолжать спуск и не лучше ли будет вернуться, пока неизвестная опасность не подстерегла меня, как предшественников. Однако колебания были недолгими: в моих жилах текла кровь вирджинских джентльменов и искателей приключений, не отступавших ни перед какой опасностью – известной или неизвестной.

Ступени пошли под уклон, и я старательно выбирал место, прежде чем поставить ногу. На жуткие барельефы я старался не обращать внимания, но не мог удержаться от дрожи, когда взгляд непроизвольно скользил вдоль них.