В бинокль был виден страж, привычно вышагивающий вдоль вершины холма; я решил не выпускать его из виду, насколько это было возможно при моем продвижении. В последнюю минуту смутное чувство тревоги заставило меня надеть поверх свитера талисман Серого Орла – так, чтобы его разглядел любой призрак или человек, если кому-то он небезразличен. Попрощавшись с Комптоном и его матерью, я быстрой походкой устремился к цели, несмотря на то, что левую руку оттягивал увесистый саквояж, а по плечу, подскакивая на ремне, поочередно ударяли то кирка, то лопата. В правой руке я держал бинокль и время от времени наводил его на фигуру стража на вершине. Миновав приблизительно треть пути, я смог уже рассмотреть выражение его лица: странно угрюмое и злобное, изборожденное шрамами.

Костюм существа и его оружие были, бесспорно, продуктом цивилизации.

Призрак неожиданно направился к противоположному концу плато и исчез из поля зрения. Когда десять минут спустя я достиг вершины, то никого уже там не обнаружил.

Не стоит пересказывать первые часы моего пребывания на кургане: они прошли в бесконечных замерах и поисках, выполненных со всей возможной тщательностью.

Слишком правильные очертания, поразившие меня при приближении, теперь, казалось, излучали скрытую угрозу. На всем протяжении ровной, бескрайней равнины это было единственное возвышение, так что не приходилось сомневаться в его искусственном происхождении. Крутые склоны выглядели нетронутыми, лишенными следов человеческой деятельности; если это были остатки древней крепости, их, по всей видимости, давно занесло песком и землей. К вершине не вела ни одна тропинка, и мне с трудом удалось поднять наверх свое снаряжение.

Открытое плато представляло собой более или менее правильный эллипс примерно 300 на 50 футов, сплошь поросший высокой травой и кустарником, которые делали невозможным всякое продвижение. Это открытие повергло меня в настоящий ужас, так как бесспорно доказывало, что "старый индеец", каким бы живым он ни казался в бинокль или подзорную трубу, на деле был не чем иным, как плодом массовой галлюцинации.

Я осмотрелся с тревогой и недоумением, бросив завистливый взгляд в сторону городка и множества черных точек, в которые превратились на расстоянии высыпавшие на околицу зеваки. Наведя на них бинокль, я увидел нетерпение, с каким они наблюдали за мною; чтобы подбодрить их, я снял с головы шляпу и помахал в воздухе ею, изображая оживление, которого не чувствовал на деле.

Выбрав из груды инструментов кирку и лопату, я перенес их поближе к намеченному участку, после чего достал из саквояжа мачете и принялся расчищать кустарник. Это была изнурительная работа, вдобавок меня периодически продували холодные сквозняки, словно кто-то нарочно направлял их на вершину. Иногда мне начинало казаться, будто какая-то едва осязаемая сила пытается оттолкнуть меня: воздух заметно густел передо мной, и чьи-то невидимые руки перехватывали мои запястья.