Ее неподвижное, лишенное выражения лицо нисколько не изменилось за двадцать прошедших лет, движения были столь же размеренны и однообразны — и даже платье ее показалось мне тем же самым! Я уже не сомневался в том, что именно она прошлой ночью была у меня в постели.

С трудом преодолевая отвращение, я шагнул через порог, с моих губ уже готов был сорваться сердитый окрик.

Но я не издал ни звука. Она медленно повернула голову, и на несколько мгновений наши взгляды скрестились — я увидел страшную огненную бездну, глаза, не имевшие ничего общего с человеческими. Это было что-то непередаваемое — голод и похоть, ненасытная, всепоглощающая злоба пылали в ее взоре. В остальном эта встреча точь-в-точь повторяла ту, что запомнилась мне с детских лет — женщина стояла совершенно неподвижно, лицо ее, за исключением глаз, не выражало ни малейших эмоций. Не в силах более выдержать этот взгляд, я попятился за порог, в спасительную темноту холла.

Одним духом взбежав вверх по лестнице, я закрыл за собой дверь комнаты и замер, прислонясь к ней спиной. По лицу моему струился пот, мысли были в ужасном смятении — да, конечно, это существо не могло быть обыкновенной женщиной; между ней и покойным дедом существовала какая-то особая связь, в силу которой она до сих пор каждую ночь приходит в дом и механически выполняет свою работу. Но вот откуда приходит — это оставалось загадкой.

Я все еще стоял за дверью, когда на лестнице вновь раздались шаги. Сперва я подумал, что она опять — как в прошлую ночь — направляется ко мне в спальню, и весь похолодел от ужаса. Но шаги миновали второй этаж и начали подниматься по лестнице, ведущей в мансарду.

По мере ее удаления ко мне возвращалась былая решимость, и, в конце концов, я отворил дверь и выглянул наружу.

Повсюду была темнота. Но нет — наверху, там, где заканчивался лестничный пролет, из-под двери мансарды пробивалось голубоватое свечение. Я медленно двинулся вверх, с каждым моим шагом свечение как будто ослабевало.

Дойдя до двери мансарды, я прижался к ней ухом. Ни звука. Я рывком распахнул дверь.

Женщины в комнате не было. И только у самого пола, в том месте, где он смыкался с крышей, разливалось пятно голубого света, который, словно вода из раковины, стремительно вытекал наружу через мышиную нору! В то же время окружавшие ее каббалистические рисунки светились сами по себе, и свет их также медленно угасал.

Я зажег спичку и огляделся. Женское платье, как и в прошлый раз, лежало на стуле. Здесь же была и маска.

Подойдя к стулу, я дотронулся рукой до маски.

Она была еще теплой.

Спичка догорела и обожгла мои пальцы.

Теперь меня обступала сплошная стена мрака. Но с той стороны, где была расположена мышиная нора, исходило необъяснимое притяжение, столь сильное, что я невольно опустился на колени и едва не устремился вслед за исчезнувшим голубым сиянием.