Приехав сегодня около полудня, я зашел в дом и отослал всех слуг, оставив только полевых рабочих, поскольку их хижины находятся вне пределов слышимости. Я сказал Мак-Кэйбу, чтобы тот получил для меня кое-какие вещи на мысе Жирардо и не особо старался вернуться завтрашнего дня. Я велел Мэри отвезти всех негров на старом автомобиле в деревню Бенд-Виллэдж на отдых, сообщив им, что мы собираемся отъехать на что-то вроде пикника и не будем нуждаться в их услугах. Затем я сказал тем, кто остался охранять негритянские домики, что им лучше остаться на всю ночь у двоюродного брата дяди Сципа».

Речь Дени стала совершенно бессвязной, и мне пришлось напрягать слух, чтобы разбирать каждое слово. Мне вновь показалось, что я слышу отдаленный дикий вопль, но Дени продолжил свой рассказ.

«Я увидел, что ты спишь нижней комнате и вряд ли вскоре проснешься. Затем я стал тихо красться наверх, чтобы застать врасплох Марша и… ту женщину!»

Мой сын вздрогнул, не решившись произнести имя Марселин. В тот же момент я увидел, что его глаза расширились одновременно с разорвавшим тишину криком, который теперь производил впечатление все более знакомого.

«Ее не было в своей комнате, поэтому я поднялся в студию. Дверь была закрыта, и я услышал голоса внутри. Я не стал стучать — просто ворвался в помещение и увидел ее позирующей для картины. Обнаженную, но всю обвитую адскими волосами. И всеми возможными способами строящую глазки Маршу. Мольберт стоял довольно далеко от двери, так что я не мог видеть изображение. Их обоих очень потрясло мое вторжение, и Марш опустил свою кисть. Я был в гневе и сказал ему, что он должен показать мне портрет, но он постепенно успокоился и заявил мне, что работа еще не закончена. Осталось день или два — а затем я увижу картину, в то время как она ее еще не видела.

Но это не удовлетворило меня. Я принялся настаивать, но он покрыл портрет бархатной завесой прежде, чем я смог разглядеть его. Он был готов сопротивляться, дабы не позволить мне увидеть полотно, но она… она поднялась со своего места и подошла ко мне. Сказала, что мы должны увидеть это. Фрэнк ужасно разозлился и ударил меня кулаком, когда я, в свою очередь, попытался ударить его и сдернуть завесу. Я отразил удар и буквально нокаутировал его. Затем я был практически оглушен тем воплем, что издало это… существо. Она сама сняла покрывало и бросила взгляд на то, что нарисовал Марш. Я оглянулся и увидел, что она, как сумасшедшая, выбежала из студии — а затем я увидел изображение».

Безумие вновь вспыхнуло в глазах моего сына, когда он дошел до этого места в рассказе, и на секунду мне показалось, что он готов наброситься на меня с мачете. Но после паузы он немного успокоился.

«О, Боже — этот портрет! Никогда не смотри на него! Сожги его вместе с драпировкой и брось пепел в реку! Марш знал — и предупреждал меня. Он знал, что на самом деле представляла собой эта женщина… или леопард, или горгона, или ламия, чем бы она ни была.