Но то было нечто более ужасное – настолько ужасное, что ныне живущим такое понять не дано. Он был настоящим чудовищем и устраивал всевозможные бесовские игрища, которые унаследовал от своих предков по материнской линии. Он и меня пытался вовлечь – я даже не решаюсь обмолвиться, во что. Я отказывалась, и он меня избивал. Сказать, к чему он меня принуждал, все равно что совершить богохульство. Но могу утверждать, что он уже тогда был душегубом, потому что знаю об одном его жертвоприношении: это было ночью, на Горе Гроз. Он действительно Дьявольское отродье. Я пыталась бежать четырежды, но каждый раз он настигал меня и избивал. К тому же он подчинил себе мой разум и разум моего отца.

А что до Артура Уилера, то мне нечего стыдиться. Да, мы полюбили друг друга, но отношения наши были чисты. С тех пор, как я покинула отцовский дом, он был первым, кто отнесся ко мне по-доброму. Он хотел вырвать меня из лап этого сатаны. Артур несколько раз говорил с моим отцом и собирался помочь мне уехать в западные штаты. А потом, когда я разведусь, мы хотели пожениться.

С того самого момента, как этот изверг запер меня на чердаке, я решила, что непременно вылезу и убью его. На ночь я всегда приберегала яд, надеясь, что сумею выбраться, подкрасться к нему, когда он спит, и каким-либо образом отравить. Поначалу он просыпался, едва я начинала дергать дверной замок и пробовать прочность оконных рам, но со временем стал больше уставать и крепче спать. Я легко узнавала по храпу, уснул он или нет.

Сегодня ночью он спал так крепко, что не проснулся, даже когда я выломала замок. Мне было тяжело спускаться по лестнице с моим параличом, но я все-таки пошла. Он сидел здесь и спал. На столе лежал его дневник, рядом горела лампа. А в углу висел длинный кнут с ремнем из сыромятной кожи, которым я была не раз бита. Этим ремнем я как можно крепче привязала своего мучителя к стулу, а шею перетянула так, что теперь ему в глотку можно влить что угодно – не выплюнет.

Он проснулся, когда дело было почти сделано, и, по-моему, сразу понял, что пропал. Он стал выкрикивать угрозы и проклятия, пытался бубнить какие-то таинственные заклинания, но я, схватив с раковины кухонное полотенце, заткнула ему глотку. А потом увидела дневник, за которым он заснул, и начала читать. Несколько раз я чуть не падала в обморок от потрясения. Какой ужас! У меня просто в голове не укладывалось. После этого я три часа подряд высказывала этому дьяволу все что о нем думала: и то, что накопилось за долгие годы моего супружеского рабства, и то, что вызвал во мне его жуткий дневник.

Когда я выговорилась, он сидел весь багровый и, по-моему, слегка помешанный. Я взяла из буфета воронку и затолкала ему в рот вместо прежнего кляпа. Он понял, зачем я это делаю, но сопротивляться уже не мог.