Я ощущал неописуемые эмоции, порождаемые шумом воды и восприятием своей малости, когда направлял тонкий луч на этот необъятный мир, который был лишь черной границей земной бездны. Эта ночная бездна, по которой во тьме плыли невидимые мною одинокие корабли, шумела подобно далекой злобной толпе.

По пути от деревни к своей расположенной на вершине холма резиденции я никого не встретил и по-прежнему сохранял ощущение того, что общаюсь лишь с духом одинокого моря. Я подумал, что он персонифицировался в некую форму, которая была непонятна мне, но которая незаметно продвигалась рядом со мной вне пределов моих чувств. Она была сродни тем актерам, что ожидают позади затененной сцены в готовности к тому, чтобы предстать перед нашими глазами, говорить и действовать под огнями рампы. Наконец, я отбросил это наваждение и достал ключ, чтобы открыть свой дом, чьи голые стены, как ни странно, внушали чувство защищенности.

Мой коттедж был совершенно независим от деревни, словно он отправился странствовать по побережью и уже не мог вернуться; здесь, по возвращении после ужина, вечерами я был свободен от каких-либо раздражающих шумов. Я лишь на короткое время появлялся на улицах Эллстона, когда порой ходил туда с целью прогулки. Там было великое множество антикварных магазинов и театров, чей фальшивый лоск столь характерен для курортных поселков. Но я их никогда не посещал. Рестораны были единственным, что представляло для меня пользу. В целом поселок поражал обилием никчемных вещей, в поисках которых сюда приезжали люди.

Наступила череда солнечных дней. Я рано вставал и созерцал серое небо, чье постепенное покраснение обещало восход – пророчество, становившееся реальностью на моих глазах. Зори были прохладными, и их цвета выглядели бледными в сравнении с однообразным дневным излучением, когда каждый час был равен раскаленному добела полудню. Яркий свет, который обращал на себя внимание в первый день, делал каждый последующий день желтой страницей в книге времени. Я заметил, что большинство людей на пляже было недовольно столь необычно палящим солнцем. После серых месяцев тяжелого труда летаргия, вызванная проживанием в районе, где царили простые вещи – ветер, свет и вода – оказала мгновенное воздействие на меня, и пока я был намерен продолжать этот целебный процесс, проводя все время на улице под солнечными лучами. В конце концов, это привело меня в состояние безмятежности и смирения и придавало чувство безопасности мрачными ночами. Подобно тому, как тьма похожа на смерть, так же и свет подобен жизни. Сквозь наследие миллионов лет, когда люди были ближе к матери-морю, и когда существа, от которых мы произошли, вяло шевелились в мелких пронизанных солнечными лучами водах, до нас дошла способность все еще видеть первичные вещи в те моменты, когда мы устали.