Посмотрев себе под ноги, Эбнер разглядел что-то вроде длинноногой лягушки или жабы — толком даже не разобрал, что именно это было, — которая проворно скрылась под комодом. Сначала он хотел нагнуться и выгнать неведомую тварь наружу, однако потом решил, что ее присутствие вряд ли представляет какую-либо опасность — в самом деле, раз уж она все это время сидела в этом запертом помещении, питаясь одними лишь тараканами и другими насекомыми, которых ей удавалось отыскать, то вполне заслуживала ого, чтобы ее не тревожили.

Выйдя из комнаты, Эбнер запер за собой дверь и вернулся в хозяйскую спальню на первом этаже. Про себя н подумал, что все же положил пусть банальное, но все же начало своему вступлению в права владения домом, как говорится — вспахал первую борозду. После столь непродолжительного и поверхностного осмотра помещения он почувствовал себя еще более уставшим, а потому, даже несмотря на относительно раннее время, решил лечь в постель, чтобы проснуться как можно раньше. Завтра предстояло обследовать старую мельницу — как знать, возможно, кое-что из ее механизмов, если таковые еще сохранились, можно будет продать, тем более что водяное колесо стало по нынешним временам довольно большой редкостью — ценностью почти антикварной. Эбнер еще несколько минут постоял на веранде, невольно вслушиваясь в заливистый стрекот сверчков, кузнечиков, а также хор козодоев и лягушек, который окружал ею буквально со всех сторон и своей оглушающей настойчивостью едва ли не заглушал все остальные звуки, в том числе и слабые шорохи самого Данвича, Он стоял так до тех пор, покуда голоса этих диких порождений природы не стали совсем уж невыносимыми, после чего вернулся в дом, запер за собой дверь и прошел в спальню.

Раздевшись, Эбнер улегся в постель, однако еще почти целый час не мог заснуть. Он беспрестанно ворочался с боку на бок и испытывал все более нараставшее раздражение по поводу того самого разрушения , о котором писал дед и осуществить которое ему одному было; увы, просто не под силу. В конце концов к нему все же пришел долгожданный сон, хотя сам он этою, естественно, не почувствовал.

II

Проснулся Эбнер с рассветом, но едва ли почувствовал себя хорошо отдохнувшим. Всю ночь ему снились невиданные места и населявшие их фантастические существа, которые поражали его своей неземной красотой, диковинным видом и одновременно наполняли сердце необъяснимым чувством страха. Он словно бороздил океанскую пучину и рассекал своим телом воды Мискатоника, где его окружали рыбы, амфибии и странныме люди, также являвшиеся наполовину земноводными; видел также поистине чудовищные организмы, спавшие в необычных каменных городах на дне моря; слышал затейливую, фантастическую музыку, отдаленно напоминавшую пение флейт и сопровождавшуюся не столько пением, сколько непривычным подвыванием каких-то диких, явно нечеловеческих голосов; видел своего деда Лютера Уотелея, который стоял перед ним, выпрямившись во весь рост, и посылал ему проклятия за то, что он осмелился войти в