Он сообщил, что место нападения на скот было с одной стороны обнесено живой изгородью из кустов ежевики; это совпадение с моими царапинами бросалось в глаза, им не мог его игнорировать. Однако, казалось, он вполне удовлетворился моими ответами: скрывать мне было явно нечего – и стал более разговорчивым. Так я узнал, что как-то раз похожее обвинение было выдвинуто против Сета Бишопа, но, как и сейчас, доказать ничего не удалось: обыскали весь, дом, и, к тому же, нападение на скот было столь немотивированным, что на основе одних лишь темных подозрений соседей привлечь к суду никого не смогли.

Я заверил его, что совершенно не против того, чтобы мой дом тоже обыскали. Шериф при этом ухмыльнулся и вполне дружелюбно сказал, что это уже сделано: пока я находился в его обществе, дом обшарили от чердака до погреба и ничего не нашли, как и тогда.

И все же, когда я вернулся к себе в долину, мне стало тягостно и беспокойно. Я пытался не заснуть и посмотреть, как будут развиваться события ночью, но мне не удалось. Я крепко уснул – и не в своей спальне, а в кладовой, где размышлял над странной и ужасной книгой, написанной Сетом Бишопом.

В ту ночь мне опять снился сон – впервые после самого первого моего сна в этом доме.

Мне снова явилось громадное бесформенное существо, поднявшееся из провала с водой в пещере под домом. На сей раз оно не было туманной эманацией, оно стало поразительно жутко реальным: его плоть казалась высеченной из древней скалы. Эта огромная гора материи венчалась головой без шеи. От нижнего края головы отходили гигантские щупальца, которые извивались и разворачивались, вытягиваясь на невообразимую длину. Все это поднималось из воды, а вокруг плавали. Глубоководные, содрогаясь в экстазе обожания и раболепия; и вновь, как и прежде, поднималась зловеще прекрасная музыка, и тысяча нечеловеческих глоток хрипло пела в восторге преклонения:

– Йяа! Йяа! Ктулху ф'хтагн!

И вновь донеслись звуки падения гигантских шагов под домом, во внутренностях земли…

В этот момент я проснулся и к собственному ужасу действительно услышал эти шаги под землей и ощутил, как содрогается дом и вся долина, и услыхал, как в отдалении затихает неописуемая музыка – в глубинах под моим домом. Охваченный смертельным страхом, я вскочил и выбежал прочь из дома, слепо пытаясь спастись, и столкнулся с еще одной опасностью.

Передо мной стоял Бад Перкинс, и в грудь мне было нацелено его ружье.

– Ну и куда это вы идете? – потребовал он.

Я остановился, не зная, что сказать. За моей спиной дом молчал.

– Никуда, – наконец, вымолвил я. Затем любопытство победило нелюбовь к соседу, и я спросил: – Ты что-нибудь слышал, Бад?

– Мы все это слышим каждую ночь. Теперь мы сами охраняем наш скот. И вам лучше будет это знать. Мы не хотим стрелять, но если придется – будем.

– Это не я сделал, – сказал я.

– Больше некому, – кратко ответил он.

Я просто физически чувствовал его враждебность.

– Так было, когда здесь жил Сет Бишоп.