Я, кажется, осознавал, что со мной происходит или готово произойти нечто грандиозной важности, но, не понимая смысла этого, я не мог его и бояться. Более того, бесформенное существо, поющий голос, завывания и странная музыка сообщали моему ночному видению внушительность ритуала.

Проснувшись утром, однако, я смог быстро припомнить весь сон, и меня стало настойчиво преследовать убеждение, что все, явившееся мне, на самом деле, не так уж незнакомо. Где-то я слышал или же видел записанный эквивалент этого фантастического пения – и, размышляя таким образом, я снова очутился в кладовой с невероятной книгой, написанной рукою Сета Бишопа. Я читал в ней кусочки то там, то здесь – и с изумлением открывал, что в тексте рассказывается о древних верованиях, касающихся Старших Богов и Древних, вражды между ними – между этими Старшими Богами и существами вроде Хастура, Йог-Сотота и Ктулху. Вот, наконец, я заметил кое-что знакомое и, вчитываясь дальше в паутину букв, обнаружил то, что, совершенно очевидно, было записью того пения, которое я слышал, – больше того, ниже приводился перевод, тоже записанный Сетом Бишопом:

«В своем доме в Р'лаи мертвый Ктулху ждет, видя сны».

Единственным тревожным аспектом этого открытия было то, что я совершенно определенно не мог видеть строчек этого гимна, когда осматривал комнату и книги в первый раз. Возможно, правда, что я заметил имя «Ктулху» – но не больше – при беглом взгляде на рукопись Бишопа. Как же тогда я мог знать факт, который не был частью моего сознательного или бессознательного запаса знаний? Ведь не очень широко признанно, что разум в состоянии сна или в любом другом состоянии может воспроизводить какой-либо пережитый опыт, совершенно ему чуждый. Однако у меня выходило именно так.

И еще одно: вчитываясь в эти, часто шокирующие, описания странных посмертных существований и адских культов, я обнаружил, что некоторые намеки в туманно описательных пассажах указывают как раз на такое существо, которое явилось мне во сне, но не из дымки или тумана, а из плотной материи. Это и было вторым случаем воспроизведения чего-то постороннего моему личному опыту.

Я, разумеется, слышал о психическом осадке – остаточных силах, оседающих на месте любого события, будь то ужасная трагедия или просто какое-либо мощное эмоциональное переживание, свойственное человеку вообще, – любовь, ненависть, страх. Возможно, нечто подобное вызвало и мой сон – как будто сама атмосфера дома вторглась в меня и овладела мной, пока я спал. Я не считал это абсолютно невозможным: странным – да, но события, имевшие здесь место, включали в себя переживания необычной силы.

Между тем близился полдень, и мое тело требовало пищи; однако, следующий шаг в погоне за моим ночным видением следовало сделать в погребе. Поэтому я тотчас спустился туда и после весьма изнурительных поисков с отодвиганием от стен, полок и стеллажей – причем, на некоторых еще стояли банки древних фруктовых и овощных консервов – я обнаружил потайной ход.