Старый гроссбух был в конце концов передан доктору Эрмитэйджу, как из-за его особого интереса к семейству Уотли, так и в силу его обширных лингвистических познаний и знакомства с мистическими заклинаниями античных времен и средневековья.

Эрмитэйджу пришла в голову мысль о том, что алфавит может представлять собой средство, тайно использовавшееся определенными запрещенными культами, которые дошли о нас из глубокой древности и унаследовали многие формы и традиции от колдунов и волшебников Сарацинии. Однако не этот вопрос он считал наиболее важным, ибо не столь существенно было, по его мнению, знать источник или происхождение символов, которые явно использовались для зашифровки текста. Его убеждение состояло в том, что, принимая во внимание гигантский объем текста, пишущий вряд ли стал бы пользоваться иным языком, помимо родного, если не считать отдельных особых формул и заклинаний. Исходя из этого, он подошел к рукописи, предполагая, что основой ее является английский язык.

Доктор Эрмитэйдж по многократным неудачным попыткам своих коллег понял, что загадка является сложной и глубоко упрятанной и что даже не стоит пытаться найти простое решение. Всю оставшуюся часть августа он посвятил изучению огромною количества материалов по криптографии: изучил все источники в своей библиотеке, проводил бессонные ночи над тайнами «Полиграфии» Тритемиуса, «Таинственными буквенными записями» Джамбаттиста Порта, «Особенностями шифров» Де Вигенера, «Криптографическими исследованиями» Фальконера, изучил книги восемнадцатого века, например – исследования Дэвиса и Фикнесса, а также самые современные работы таких крупнейших специалистов, как Блэр, фон Мартен и Клюбер. В конце концов он пришел к выводу, что имеет дело с одной из тех наиболее утонченных и изощренных криптограмм, в которых множество отдельных листов соотносимых букв расположены как таблица умножения, и текст составлен при помощи ключевых слов, известных лишь самому автору. Исследователи прошлого дали ему гораздо больше, чем современные ученые, и Эрмитэйдж решил, что ключ к рукописи имеет глубоко древнее происхождение, и без сомнения, прошел долгую цепь мистических преобразований. Несколько раз казалось ему, что перед ним забрезжил дневной свет истины, однако всякий раз какое-то непредвиденное препятствие отбрасывало его назад. Но вот наступил сентябрь, и тучи стали рассеиваться. Определенные буквы, находившиеся в определенных местах рукописи, выявились со всей очевидностью: стало ясно, что исходным текстом действительно был текст на английском.

Вечером второго сентября усилия ею позволили сломать последний барьер, и доктор Эрмитэйдж в первый раз смог прочесть связный фрагмент записей Уилбура Уотли. Как и предполагали вначале, это был дневник: текст отражал как высокую оккультную эрудицию, так и общую безграмотность странного существа, его автора.