Мистер Вард с юношеской живостью тотчас же спрыгнул туда и без заметных усилий поднял крышку люка. Однако доктор заметил, что лицо Варда покрылось мертвенной бледностью, потом он пошатнулся и уронил на грудь голову, закрыв глаза, словно в обмороке. Из черного отверстия, зиявшего у их ног, вырвалась струя затхлого зловонного воздуха.

Доктор Виллетт быстро вытащил из ямы своего теряющего сознание спутника и брызнул ему в лицо холодной водой. Мистер Вард открыл глаза и глубоко вздохнул, бледность сошла с его щек, но было видно, что зловонные миазмы, проникшие из подземелья, не дают ему дышать свободно. Не желая рисковать, Виллетт поспешил на Броуд-Стрит за такси и отправил находящегося в полуобморочном состоянии мистера Варда к нему домой, несмотря на его слабые протесты. Затем доктор вынул из сумки электрический фонарик, закрыл от повязкой из стерильной марли и спустился к люку, чтобы заглянуть в обнаруженное ими подземелье. Зловоние немного рассеялось, и доктор Виллетт, нагнувшись, осветил лучом фонарика внутренность этой адской дыры. Примерно на десять футов вниз простирался облицованный цементом вертикальный цилиндрический спуск, по стене которого шла железная лестница. Спуск переходил в истертые каменные ступени — вероятно когда-то они выходили прямо на поверхность земли, немного южнее того места, где теперь стоял дом.

2.

Позже Виллетт признался, что, вспоминая старую легенду о Карвене, он довольно долго стоял у люка, не решаясь спуститься без спутников в зловонную бездну. Ему на ум пришли рассказы Люка Феннера о последней ночи старого колдуна. Наконец чувство долга победило страх, и доктор, собравшись с духом, нырнул в отверстие. Он взял с собой сумку, куда намеревался складывать найденные бумаги, которые сочтет достаточно важными. Медленно, как и подобало человеку его возраста, спустился он по железной лестнице и ступил на скользкий камень. Луч фонарика осветил ступени, высеченные в скале полтора века тому назад; на сочащихся сыростью стенах он увидел болезненно-бледный мох, казалось, питавшийся миазмами подземелья. Все дальше вниз вела лестница, делавшая три крутых поворота. Спуск был так узок, что два человека с трудом могли бы разойтись. Виллетт насчитал около тридцати ступеней, и вдруг до его ушей долетел слабый звук; после этого ему больше не хотелось вести их счет.

В этом звуке было что-то дьявольское: низкий, тягучий вой, какой-то неестественный и призрачный, приглушенный вопль нестерпимой боли, душераздирающий предсмертный стон, безнадежная жалоба безмозглой плоти, обреченной на гибель — звуки, проникнутые злобой, вызывающие физическое чувство тошноты.