В то время сам Карвен стал как-то необычно задумчив и проводил почти все время на ферме в Потуксет Роуд. Утверждали, что он постоянно находился в состоянии тщательно скрываемого лихорадочного беспокойства, словно ожидая, что случится что-то невероятное, как человек, который вот-вот сделает необыкновенное открытие.

По всей вероятности, дело касалось химии или алхимии, потому что он перевез на ферму огромное количество книг по этому предмету.

Его интерес к общественной деятельности не уменьшился, и Карвен не упускал возможности помочь Стефану Хопкинсу, Джозефу Брауну и Бенджамину Весту, пытавшимся оживить культурную жизнь города, уровень которой был гораздо ниже, чем в Ньюпорте, прославившимся своими меценатами. Он помог Дэниэлу Дженксу в 1763 году основать книжную лавку и был его постоянный и лучшим клиентом, а также оказывал денежную помощь испытывавшей постоянные трудности «Газетт», которая выходила каждую пятницу в типографии под вывеской, изображавшей Шекспира. Он горячо поддерживал губернатора Гопкинса против партии Варда, ядро которой находилось в Ньюпорте, а его яркое красноречивое выступление в Хечер Холле в 1765 году против отделения Северного Провиденса способствовало тому, что предубеждение против него мало-помалу рассеялось. Но Эзра Виден, который постоянно наблюдал за Карвеном, пренебрежительно фыркал, когда при нем упоминали об этих поступках, и публично клялся, что все это не более, чем маска, служащая для прикрытия дел, более черных, чем глубины Тартара. Мстительный юноша принялся тщательно собирать сведения обо всем, что касалось Карвена, и особенно интересовался, что тот делает в гавани и на своей ферме. Виден проводил целые ночи в верфи: держа наготове легкую рыбацкую плоскодонку и увидев свет в окне склада Карвена, преследовал на ней небольшой бот, который часто курсировал взад-вперед по бухте. Он также вел самое пристальное наблюдение за фермой на Потуксет Роуд, и однажды его сильно искусали собаки, которых натравила на него странная индейская чета, прислуживающая на ферме.

2.

В 1766 году в поведении Джозефа Карвена произошла решительная перемена — напряженное ожидание, в котором он пребывал последнее время, сменилось радостным возбуждением, и он стал появляться на людях с видом победителя, с трудом скрывающего ликование по поводу блестящих успехов. Казалось, он еле удерживается от того, чтобы всенародно объявить о своих открытиях и великих свершениях; но, по-видимому, необходимость соблюдать тайну была все же сильнее, чем потребность разделить с ближними радость, так как он ни разу никого не посвятил в причину такой резкой смены настроения. Сразу же после переезда в новый дом, что произошло, по всей вероятности, в начале июля, Карвен стал повергать людей в удивление, рассказывая вещи, которые могли быть известны разве что давным-давно усопшим предкам.

Но лихорадочная тайная деятельность Карвена отнюдь не уменьшилась с этой переменой.