«Боже правый, какие простаки! Покажи им „Великого Бога Пана“ Артура Мейчена, и они подумают, что тут какой-то банальный данвичский скандал! Но что же все-таки – что за ужасное неопределенное влияние на этой трехмерной земле или вне ее – оказал Отец Уилбура Уотли? Родился он на Сретение – спустя девять месяцев после кануна мая 1912 года, когда слухи о странных звуках из-под земли дошли до Эркхама – что же было на вершине холма той майской ночью и кто был там? Какой крестный ужас связал себя с нашим миром, войдя в получеловеческую плоть и кровь?»

В течение последующих недель доктор Эрмитэйдж пытался собрать все возможные данные об Уилбуре Уотли и неопределенных явлениях в районе Данвича. Он связался с доктором Хогтоном из Эйлсбери, который присутствовал при последних минутах Старика Уотли, и нашел в последних словах старика, сообщенных ему врачом, немало заслуживающего обдумывания. Поездка в Данвич ничего нового не дала, но тщательное изучение «Некрономикона», особенно тех страниц, которыми так откровенно заинтересовался Уилбур, дало ему новые ужасные ключи к природе, методам и желаниям странною зла, которое смутно угрожало этой планете. Беседы с несколькими учеными, специализирующимися в архаических источниках в Бостоне, обмен письмами со многими другими разных местах, вызвали у него растущее чувство изумления, которое, медленно пройдя через разные стадии тревоги, в конце концов привело к состоянию острого духовною страха. Лето шло, и он смутно чувствовал, что необходимо что-то предпринять в отношении кошмара, таящегося в верховьях Мискатоника, и того чудовищного создания, которое люди знали как Уилбура Уотли.

Глава 6

Собственно данвичский ужас пришелся на период между праздником урожая и равноденствием 1928 года, причем доктор Эрмитэйдж был среди свидетелей его чудовищного пролога. Он слышал об эксцентричном путешествии Уилбура в Кэмбридж, о его отчаянных попытках получить в свое пользование «Некрономикон» или сделать копии его страниц в библиотеке Уайденера. Усилия эти оказались напрасными, поскольку Эрмитэйдж успел настоятельно попросить всех библиотекарей, в чьем владении имелся этот ужасный том, ни в коем случае не выдавать ею. Говорят, что в Кэмбридже Уилбур ужасно нервничал: с одной стороны, очень хотел заполучить себе книгу, а с другой стороны, не меньше хотел побыстрее попасть домой, как будто опасался каких-то последствий столь долгого своего отсутствия.

В начале августа то, чего можно было ожидать, началось. В первые часы третьего августа доктор Эрмитэйдж был внезапно разбужен диким, яростным лаем свирепого сторожевого пса из университетского двора. Страшное и глубокое рычание, полубезумный хриплый лай не прекращались: они усиливались, хотя сопровождались пугающими, но имеющими какое-то зловещее значение паузами.