В башне и в окне кабинета мигали огни, как бы подавая сигналы.

Он вошел в круг друидических камней, в тень башни, и смотрел через отверстие, которое он сделал; затем он возвал к небесам на ужасно искаженной, ломаной латыни. Он трижды повторил заклинание и нарисовал узоры на песке, и вдруг, как стремительный порыв ветра, какое-то существо ужасного, отталкивающего вида, казалось, поплыло через отверстие в башню и, наполнив ее собой, проплыло наружу через дверь, оттолкнув Дюарта в сторону и говоря с ним на безобразно ломаном языке, требуя от него жертвы, после чего Дюарт побежал к кругу камней и направил жуткого гостя в Данвич, в коем направлении тот и отправился – бесформенно-жидкий и ужасный видом, наподобие спрута или осьминога, как воздух проносясь между деревьями и как вода по склону, наделенный могучими и чудесными свойствами, позволявшими ему казаться частично или полностью невидимым, в зависимости от его желания. Ему снилось, что он стоит и прислушивается там, в тени башни, и вскоре поднялся такой сладкий для его слуха звук воплей и криков в ночи. Послушав его, он еще подождал, пока Тварь вернулась, неся в своих щупальцах жертву, и ушла туда, откуда пришла, через башню. Наступила тишина, и он тоже вернулся той же дорогой, какой пришел, и залез в свою постель.

Так Дюарт провел ночь; и, как бы измученный снами, он проспал дольше обычного, что он и обнаружил, когда наконец проснулся. Он встал с кровати, но сразу же упал назад на кровать, поджав ноги, потому что они болели. Поскольку болей в нижних конечностях у него раньше не было, он стал их осматривать и обнаружил, что подошвы стоп имели много кровоподтеков и несколько распухли, а лодыжки были в ссадинах и порезах, как будто он продирался через колючие кусты куманики и шиповника. Он был поражен, но почему-то чувствовал, что это в порядке вещей. Однако, он был удивлен тем, что, когда попытался встать опять, это оказалось значительно менее болезненным теперь, когда он ожидал острой боли, потому что первоначальный шок объяснялся не степенью боли, а скорее, ее неожиданностью.

С некоторым трудом он сумел надеть носки и туфли и убедился, что теперь может ходить, хотя ноги чуть-чуть побаливали. Но как эта случилось? Он сразу решил, что он ходил во сне. Это само по себе было сюрпризом, потому что он раньше не считал себя лунатиком. Более того, он, видимо, ходил из дома в лес, иначе как объяснить все эти синяки и царапины? Он медленно начал вспоминать свой сон; он не мог вспомнить все ясно, но, по крайней мере, он помнил, что был в башне. Он оделся и вышел из дома, надеясь, если возможно, найти следы своей прогулки в лес. Сначала он не нашел ничего. Только когда он подошел к башне, он увидел на песке рядом с кругом разбитых камней отпечаток разутой человеческой ноги, который наверняка принадлежал ему. Он пошел по слабо различимому следу в башню и зажег спичку, чтобы лучше видеть. При слабом свете спички он увидел кое-что еще. Он зажег вторую спичку и посмотрел опять.