Душу его наполнили дурные предчувствия, так как место выглядело настолько заброшенным, что казалось нежилым.

Но он услышал голос – старческий женский голос,– предложивший ему войти и рассказать о своем деле.

– Он открыл дверь, и в нос ему ударил тошнотворный, зловонный запах. В комнате царил мрак: ставни закрыты, никакого освещения не было. Только благодаря приоткрытой двери ему удалось различить фигуру старой женщины, сгорбившейся в кресле-качалке; ее седые волосы чуть ли не светились в темноте комнаты.

– Сядь, незнакомец,– сказала она.

– Миссис Бишоп?– спросил он.

Она кивнула, и он, с несколько излишней горячностью, начал свой рассказ о том, что ищет потомков старых индейских родов. Ему сказали, что она, возможно, та, кто ему нужен.

– Вы не ошиблись, сэр. В моих жилах течет кровь наррагансетов. а до этого вампанаугов, которые были больше чем индейцы. – Она засмеялась старушечьим смехом. – Ты похож на Биллингтона, похож!

– Говорят, что да,– сухо сказал он. – Я из рода Биллингтонов.

– Родня Биллингтона ходит, ищет, выведывает про индейскую кровь. Значит, вы ищете Квамиса?

– Квамиса! – вырвалось у Дюарта. Он сразу сообразил, что каким-то образом судьба Биллингтона и его слуги Квамиса известна миссис Бишоп.

– Да, незнакомец, ты вздрагиваешь и вскакиваешь! Но тебе незачем искать Квамиса. Он не возвращался и не вернется никогда. Он ушел отсюда и никогда не захочет сюда вернуться.

– Что вы знаете об Илии Биллингтоне? – спросил он резко.

– Спрашивай, спрашивай. Я ничего не знаю, кроме того, что у нас передается из поколения в поколение. Илия знал больше, чем простой смертный.– Она вновь рассмеялась ворчливым старческим смехом. – Он знал больше, чем положено человеку. Магию и старое письмо. Мудрым человеком был Илия Биллингтон; у вас хорошая кровь, способности к некоторым вещам. Кстати, ты не бывал еще у вдовы старого Джайлза? У нее есть портрет – потому-то я и узнала тебя… Но тебе не сделать того, что делал Илия, и помни: не трожь камень и держи дверь запертой, чтобы те, снаружи, не вошли.

По мере того как старуха говорила, странное чувство опасности начало заползать в душу Амброза Дюарта. Дело, за которое он взялся с таким энтузиазмом, выйдя из царства выцветших старых книг и газет в земной, реальный мир (если эту старую деревушку позволительно считать таковой) начало обретать черты не только зловещей, но и безымянной беды. В старой ведьме, окутанной темнотой, которая успешно скрывала ее черты от Дюарта, но позволяла ей видеть его и, подобно двум старикам в деревне, обнаружить его сходство с Илией Биллингтоном, ему стало мерещиться нечто демоническое; ее старческий смех был почти непристоен: тонкий звук, подобный тем, что издают летучие мыши; ее слова, выговариваемые так небрежно, казались Дюарту, который вообще-то не был мнительным, наполненными странным и ужасным смыслом, и он не мог отрешиться от новых пугающих ощущений, хотя по натуре не был легковерным.